Введение

Прогресс информационных, биологических, химических и медицинских технологий, наряду с дегуманизацией и развитием транс- и постгуманизма ставят новые вопросы в сфере этики и аксиологии. «Новизна» этих вопросов развития человеческой цивилизации относительна, ведь они сопровождают научную фантастику с самого её появления. В свое время их не смогли обойти ни Жюль Верн, ни Герберт Уэллс, ни Мэри Шелли и другие, теперь уже ставшие классиками, первопроходцы научной фантастики.

Александр Романович Беляев был одним из первых русских писателей, пытавшихся предвосхитить технологическое будущее с его проблемами и вопросами. Современники называли его «русским Жюлем Верном». [1] Значительное влияние на мировоззрение писателя, на его отношение к проблеме жизни, смерти и бессмертия, по-видимому, оказало православие, а позднее философская концепция «общего дела» Н.Ф. Федорова. [2] Тема борьбы со смертью путем «улучшения» индивида или создания нового человека, как и вопросы биоэтики, являются лейтмотивом многих произведений Александра Беляева. В этом он являлся последовательным продолжателем идей русских религиозных философов, оформляя их в «обертку» научной фантастики. [3]

Объекты и методы исследования

История наполнила биографию писателя неоднозначными, иногда трагическими событиями. Авторами выдвигается предположение о том, что именно трагические события в непростой судьбе Александра Романовича Беляева в ялтинский период его жизни, способствовали обращению писателя к жанру научной фантастики в части биологии, антропологии и медицины. Поиску аргументов в пользу данного утверждения посвящена данная работа. Для решения этой задачи авторами с применением исторического метода, анализа, аналогии и синтеза рассматриваются биография писателя и его роман «Голова профессора Доуэля».

Экспериментальная часть

Ялтинский период в жизни Александра Романовича Беляева появился неслучайно и вполне закономерно. Биографы расходятся в оценке его временных рамок. Так, Борис Ляпунов в своем критико-биографическом очерке «Александр Беляев» пишет: «Но в конце 1915 года тяжелая болезнь — туберкулез позвоночника — выводит его из строя на долгие годы. Несколько лет Беляев живет в Ялте. Четыре года, с 1917 по 1921, проводит он в постели, в гипсе». [4] Дочь писателя, Светлана Беляева в «Воспоминаниях об отце» пишет менее определенно: «После революции, в двадцатые годы, был инспектором милиции. Заведовал библиотекой в городе Ялте. Был воспитателем детского дома». [5] Точнее временной интервал указывает Зеев Бар-Селла в своей книге «Александр Беляев»: «…отъезд в Крым на длительный срок мог состояться не раньше ноября 1916 года… в начале 1923 года Беляев приехал в Москву…». [1]

Александр Романович в детстве получил травму позвоночника при падении с высоты – осваивал импровизированный парашют: «…попытка летать, когда отец спрыгнул с крыши с отцовским зонтом, сильно ударился о землю пятками и в позвоночнике у него что-то хрустнуло. Какое-то время после этого спина болела, потом отец забыл об этом. И только много лет спустя этот прыжок дал о себе знать. Возможно, что именно он и был причиной тяжелого заболевания спондилитом» — вспоминает его дочь [5]. В 19-20 веках в России чахотка (туберкулез) была распространённой болезнью, не щадившей представителей всех сословий. В конце 19 века среди городского населения России в среднем каждый десятый умирал от туберкулёза. [6,7] Туберкулез костей и суставов был достаточно распространенной формой нелегочного туберкулеза в России.

«Locus minoris resistentia» – позвонки писателя, стали мишенью для туберкулезной палочки, что проявилось уже в зрелом возрасте. Зеев Бар-Селла находит также ятрогенную причину заболевания – занесение туберкулезной инфекции в позвонок при неудачной медицинской манипуляции во время дренирования плеврита, имевшего место у писателя в конце 1915 года: «…плеврит перешел в костный туберкулез. Врачи еще не уверены в диагнозе, и Беляев еще долго будет надеяться на чудо. Чуда не произойдет — один укол иглой изменил жизнь Беляева окончательно и навсегда». [1] Заболевание плевритом подтверждает и дочь писателя – Светлана Беляева, которая также вспоминает об уходе жены писателя в период, когда он так нуждался в помощи близких. Диагноз туберкулезного спондилита был выставлен Беляеву не сразу — он объехал несколько городов, пока, не попал в Ялту, где и остался для дальнейшего лечения. «…у него признали туберкулез позвоночника и уложили в гипс» — вспоминает она. [8]

Ялта на рубеже веков была общепризнанным центром Российской империи по лечению всех форм туберкулеза. О целебном морском климате Ялты в свое время писали известные врачи С.П.Боткин, Д.П.Мухин, В.Н.Дмитриев и пр. Здесь было организовано множество специализированных клиник и санаториев для лечения туберкулеза, в том числе и «Ялтинская санатория для офицеров и классных чинов военного ведомства», в последующем «Санатория имени III-го Интернационала и Хирургическая клиника имени Н.И.Пирогова» и «Ялтинский институт климатолечения туберкулёза» [9].

Исторический контекст «ялтинского периода» жизни писателя формировался в тесной связи, как с событиями мирового масштаба, так и событиями локального — местного порядка.

Попав в Ялту в 1916 году, писатель оказался в городе, где многие лечебницы и санатории были перепрофилированы в госпитали для раненых и пострадавших в первой мировой войне. Последовавшие затем революционные события 1917 года, а также гражданская война не миновали Крым и в частности Ялту. Первоначальный журналистский порыв писателя, проявившийся множеством критических публикаций в местной прессе, сменился тяжелым, пропитанным страхом, творческим молчанием. Многократная смена власти в Крыму, Севастополе, Ялте, бегство белой гвардии и последовавший за этим красный террор, голод – вот краткий перечень событий, создававших фон для жизни писателя в Ялте. В круговороте этих трагических событий писатель переживает личную драму, связанную, как с собственной болезнью – он практически прикован к постели, так и голодной смертью матери. [1]

Пауза в литературной деятельности откроет перед писателем мир научной биологической, химической и медицинской литературы. Впрочем, нельзя отрицать и сугубо практический характер этого интереса – ведь с врачами и медицинскими сестрами в Ялте того времени было совсем плохо, многие из них были уничтожены большевиками как классово чуждый элемент. В получении необходимых книг писателю помогала новая супруга – Маргарита Магнушевская, работавшая в ялтинской библиотеке, той самой, в организации которой в свое время принимал участие А.П.Чехов. В 1921 году врачи заменили писателю гипсовую кроватку на целлулоидный корсет, благодаря чему он уже смог передвигаться самостоятельно. Он пытался работать воспитателем в детском интернате, однако неудовлетворительные бытовые условия вынуждают писателя искать новую работу. При помощи брата своей супруги он устраивается в городскую милицию, где совмещает должности милиционера – работает с несовершеннолетними и лаборанта, основанной им самим фотолаборатории. Нездоровая рабочая атмосфера, пропитанная недоверием на классовой почве, вынуждают Александра Романовича перейти на работу в городскую библиотеку. Безденежье и голод подтолкнули писателя покинуть Ялту в начале 1923 года, а случайная встреча направила его в Москву. [1]

Осмысление прочитанного и пережитого даст в последующем писателю возможность заглянуть в технологическое будущее, реализовав свой болезненный опыт длительной вынужденной неподвижности тех лет в своем знаменитом романе – «Голова профессора Доуэля». История создания и публикации этого произведения не лишена интриги, связанной, как с художественными линиями, так и с политкорректностью сюжета, что не удивительно для советской литературы. Александр Романович говорил об этом так: «Могу сообщить, что «Голова профессора Доуэля» — произведение в значительной степени… автобиографическое. Болезнь уложила меня однажды на три с половиной года в гипсовую кровать. Этот период болезни сопровождался параличом нижней половины тела. И хотя руками я владел, все же моя жизнь сводилась в эти годы к жизни «головы без тела», которого я совершенно не чувствовал: полная анестезия. Вот когда я передумал и перечувствовал все, что может испытать «голова без тела»». [1]

Аксиологическая (ценностная) сюжетная линия, являясь сквозной для всего произведения, тесно переплетается с линией любовной и детективной. Вопросы биологической этики технологических успехов ставятся писателем с очевидной актуальностью: анатомическая доступность, физиологическая возможность, технологическая способность выводят на первый план вопросы индивидуальной и социальной безопасности, ценности человеческой жизни в личном и общественном измерениях, целесообразности. Именно эти вопросы вкладывает в уста и мысли героев романа «Голова профессора Доуэля» автор. [10] Вызывают интерес и противопоставления – бинарные оппозиции художественных образов, созданные писателем: ученых, врачей, обывателей, представителей власти, журналистов и пр. Именно в развитии этих оппозиций, их борьбе рождается и развивается сюжет произведения.

Заключение

Таким образом, анализ событий из ялтинского периода жизни и творчества писателя позволяет найти проявления законов диалектики. Накопление писателем медико-биологических знаний с последующим их осмыслением и изложением в качественно иной — художественной форме в романе «Голова профессора Доуэля» вполне можно считать проявлением перехода количества в качество. Единство и борьба противоположностей пропитывает ялтинский период жизни писателя практически повсеместно: непримиримость к большевизму в газетных публикациях писателя (до начала красного террора) соединяется с идеологией «общего дела» Н.Ф.Федорова в идее технологической возможности воскрешения умерших — лучших представителей общества или частей их организма. В этом же просматривается и закон отрицания отрицания: будучи невольным неподвижным очевидцем множества смертей он нашел свой способ борьбы со смертью (ее отрицания) – творческий и не лишился желания жить. Его краткая педагогическая деятельность и работа с несовершеннолетними в качестве милиционера как своего рода попытка реализации концепции формирования нового человека – представителей нового поколения, по всей видимости, и привела писателя к научной фантастике как методу воспитания и образования. Этим писатель, несомненно, обессмертил свое имя.

В последующем в нашей стране на произведениях писателя выросло ни одно поколение молодых ученых, врачей, инженеров, в которых продолжит жить вера в прогресс, зерно которой посеял в своих произведениях А.Р.Беляев.