Введение

Продолжающаяся СВО России на Украине поставила вопросы не только к успешным действиям наших вооруженных сил, но и к отечественному ВПК (военно-промышленному комплексу), как гаранту своевременных и качественных поставок достаточного количества вооружений и военной техники (В и ВТ) в войска. Данные действия учитываются в различных программных и концептуальных документах, которые заранее согласуются исполнительной и законодательной властью, регламентируются через бюджетное финансирование и соответствующую военную приемку Гособоронзаказа (ГОЗ), которые индексируют состав и номенклатуру поставляемой техники и образцов вооружений в войска, исходя из действующих доктрин национальной безопасности, планов перевооружения отечественной армии (ГПВ –генеральная программа перевооружения армии 2020-2025 годов), выведения из строя устаревших образцов и их утилизация, а так же продажа излишков или облегченных образцов используемых или разрабатываемых на схожих принципах и основах вооружений потенциальным покупателям вне России [1].

Методологическая основа исследования

Использовались общенаучные методы исследования, такие, как методы системного анализа, метод сравнений и аналогий, а также методы формально-логические, перехода от общего к частному.

Основная часть

Существует 5-разрядная градация потенциальных продаж В и ВТ или передача на бартерной и безвозмездной основе («мягкая сила» или единство решаемых военных задач, например наш единый военно-политический блок ОДКБ, планируемые возможные вооруженные силы ЕАЭС и БРИКС), которые, по оценкам авторов, вполне вероятны:

— единым союзническим силам – по принципу боевого братства и укрепления единой военной инфраструктуры (на безвозмездной основе, с похожими тактико-техническими характеристиками с вооружениями российской армии) (СНГ, ЕАЭС, ОДКБ);

— другим республикам СНГ, на принципах кооперационного сотрудничества (на 10-15% выше существующих реальных цен отечественного ВПК, развивающих их индустриальную базу, бывшего СССР и гарантирующих гармонизацию технических стандартов и используемых запчастей и операционного обеспечения при эксплуатации);

— странам Африки и Ближнего Востока, некоторым странам Азии и Южной Америки, как нашим потенциальным и максимально востребованным рынкам, на которые мы возвращаемся или модернизируем ранее поставленную военную технику (Куба, Венесуэла, Судан, Египет, Ангола, Вьетнам) (цена на 20-30% выше базовых отечественных цен ВПК);

— странам индустриально совпадающего с нами технологического уклада, который потенциально требуется обновлять, модернизировать и совместно развивать (Индия, Китай, Бразилия, Южная Африка, бывшие страны Варшавского договора, которые не стали членами НАТО, Сербия, например) (цена на 35-50% выше базовых отечественных цен ВПК) [8, с.63];

— для всех стран, которые проявляют интерес и тесно готовятся использовать наши технические решения, схемотехнику и компонентную базу в своем научно-техническом кооперационном взаимодействии (страны Ближнего Востока такие как Оман, Саудовская Аравия, Катар и ОАЭ, Турция, Иран) (цена на 70-200% выше базовых отечественных цен ВПК).

Компетенция принятия данных ценовых решений является юридически и законодательно закрепленной за Федеральной Службой по военно-техническому сотрудничеству, которая технически согласовывает стандарты передаваемых единиц вооружений и военной техники с государственными корпорациями, такими как «Ростех», РСК «МИГ», «Алмаз-Антей», «Штурмовики Сухого», «Корпорация «Тактическое ракетное вооружение», концерн «Калашников» и другими, для сохранения военных и коммерческих секретов России, не подрывающих нашу национальную безопасность и в качестве «мягкой силы» рекламирующих лучшие образцы отечественного ВПК и ГК «Роскосомос» (для систем космического военного ответа – спутники и некоторые радиолокационные зонды по ведению мониторингу и разведке местности) [2].

Входя в тройку мировых лидеров по продажам В и ВТ, Россия с США и Китаем лоббирует свой задел в Индустрии 4.0 наступающего 7-ого научно-технологического уклада, который состоит из гибридных решений человеко-машинного и киборгоподобного ответа на всех потенциальных театрах военных действий [7, с.1797]. При этом наш портфель растущих заказов на оружие уже превысил 50 миллиардов долларов США, а заделы в нейросетях и в гиперзвуке, вывел нас в лидеры по искусственному интеллекту (ИИ), а так же базам накопления, хранения и обработки информации в Биг Дата за счет машинного обучения и углубленного анализа поступающих сигналов разного уровня шума и различных связей в трех классических средах (вода, земля, воздух), так и в космосе, и в киберпространстве [9, с.733].

Существующие реалии показывают, что мировая нестабильность и тлеющие локальные конфликты будут и дальше подтверждать сценарии дальнейшей волатильности рынков глобальных поставок вооружений и военной техники и наше, российское, ускоренное развитие и реформирование ВПК в процессе его индустриализации в мобилизационную и военную экономику, которая уже успешно и усиленно формируется и дает положительные плоды с февраля 2022 года сможет насытить необходимыми образцами и нашу армию, и рынок наших потенциальных партнеров по антизападной коалиции. И здесь надо брать пример с англо-саксонского, антикитайского военно-политического блока АУКУС, который, как малое азиатское НАТО, сформирует не только технологические предпочтения стран-участниц (Австралии, Великобритании и США), их четкое переформатирование под единую комплектацию и интерфейса управления оружия 6-ого поколения, но и невозможность «чужих» государственных и отраслевых стандартов, технических условий и вводимых навыков и компетенций, которые должны быть принятыми в «свои» финальные изделия [10, с.299]. И эта логика будет главным технологическим разделением усиливающегося МРТ в новых формирующихся МЭО постиндустриального мира умных и быстродействующих машин, оперирующих квантовыми вычислениями и сверхскоростными потоками передаваемой, кодируемой и анализируемой информации. И в этом начавшемся идеологическом расхождении постамериканского мира в эпоху ожидаемой страновой полицентричности и многополярного имперского доминирования именно России, через наши постсоветские научные школы создания оружия на абсолютно новых физических принципах (атмосферное, межзвездное, земельно-реализуемое), предстоит защитить свой национальный технологический суверенитет, удержать наши заделы на сверхинновационных рынках, доработать ещё больше идеи гиперзвука и нелинейных ответов в киберпространстве и формируемых роботовозникающих  сферах противостояния с потенциальными противниками. Поэтому идущая догоняющая парадигма НБИКС внедрения природоподобных технологий может и должна отталкиваться от финальных задач нашего место в современном геополитическом раскладе, формируемом в ходе решения задач СВО на Украине [3]. И перечень поддерживающих, критических и прорывных технологий должен коррелироваться с материаловедческой, математической и компонентной базой, гарантирующей и беспрецедентные температурные перепады, и плазменные решения в области ракетостроения и вариантов сдерживающих ударов, прописанных пока только в американской и НАТОвской концепциях решения возникающих межгосударственных противоречий.

При этом зависимость в технологиях и ИКТ-кооперации от Китая и Индии не может так же становится нашей Ахиллесовой пятой, ибо это гигантские массивы народных масс ведущих многовекторную политику и измеряющих свои интересы в десятилетиях и в столетиях, которые у них появляются из-за растущей демографической весны и правильности государственной поддержки в области инноваций и технического шпионажа, который сделал Азию последним полигоном человечества по выстраиванию более справедливого и сытого мира. И сами войны за белок и пресную воду будут вестись на уровне реторсий и репрессалий классического санкционного давления, но решаться в закулисных играх элит, вовлеченных в глобальные структуры управления, часть из которых можно сегодня наблюдать и в БРИКС, и в ШОС, и в тех стратегических альянсах, которые под себя уже сегодня создает Китай, выкачивая из Европы мозги и технологии, путем максимизации своих ПИИ (прямых иностранных инвестиций), особенно так необходимых этносам и правителям в эпоху её упадка и начавшейся деиндустриализации, как финального аккорда планов Маршалла или же плана Мак-Артура, в применении их последствий к самой азиатско-тихоокеанскому региону [5, с.52].

Заключение

Скорость данных изменений эволюционно скажется и на глобальных потоках оружия и их финальных трансграничных цепочках производств, а потому кто умерит аппетиты бюрократии и безумство идей технократов, сможет стать единым и недосягаемым игроком, сорвав весь куш наступающего урбанизирующегося миропорядка виртуальных и дополненных реальностей [4, с.220].

Поэтому российские оружейники куют победу в школах и в лабораториях, изменяя наши предпочтения в Болонском процессе и выкристаллизовывая свою научную школу уникальных технологических предпочтений и безальтернативных технологий [6].