Семантическое узнавание в процессе восприятия речевой информации собеседника, позволяет выявить важнейшие объекты семантического внимания автора в процессе создания им высказывания, что существенно приближает к пониманию намерений автора и эксклюзивно влияет на принятие решения о вариантах реагирования на высказывание. В этой связи, хотелось бы напомнить о слове «модальность».

Энциклопедический словарь^[1] дает определение следующего характера:

• Модальность, языковая категория, выражающая устанавливаемое говорящим отношение его высказывания к действительности.
• Модальность в предложении может обозначаться различными формами наклонения глагола и интонацией, а также частицами, наречиями, вводными словами, вводными предложениями, в некоторых языках и специальными глаголами. Например, «шёл бы ты домой», «вокруг, казалось, всё было тихо», «я едва не упал», «по его словам, он занят».
• Модальность суждения – это принадлежность суждения к числу необходимых или вероятных. По степени модальности различают суждения:
  • аподиктическое суждение, которое выражает определенную закономерность, исключающую всякую иную возможность, например, «сумма углов треугольника равна двум прямым углам»;
  • ассерторическое суждение, которое утверждает наличие или отсутствие определенного факта, например, «этот угол прямой»;
  • проблематическое суждение — вид суждения, в котором высказывается вероятность или возможность наличия, или отсутствия у предмета суждения свойства, выраженного предикатом, например, «вероятно, завтра будет дождь».

Слово в речевом общении – это свободная молекула, имеющая свое неизменное в системе грамматики данного языка внутренне базовое значение. Оно свободно перемещается от одной совокупности слов, в которую её включают, к другой совокупности слов, в которую её снова включают, и так до бесконечности. Семантическая сущность слова определяется его индивидуальным положением в семантической системе языка таким образом, чтобы быть узнаваемым.

Обращаясь к В.В. Виноградову, вспоминаем, что в культуре любого языка «за норму взято слово, свободно перемещаемое из одного словесного окружения в другое, в совокупности его основных форм и значений. От значений слова необходимо отличать его употребление. Значения устойчивы и общи всем, кто владеет системой языка. Употребление – это лишь возможное применение одного из значений слова, иногда очень индивидуальное, иногда более или мнее распространенное. Употребление не равноценно со значением, и в нем скрыто много смысловых возможностей слова. Однако для грамматического учения о слове этот общий очерк смысловой структуры слова достаточен. Необходимо лишь дополнить его описанием типов устойчивых словосочетаний, которые располагаются рядом со словом, как семантические единицы более сложного порядка, эквивалентные слову» ^[2].

Сегодня, в информационном пространстве с новой силой возникают давно забытые вопросы:

• А, «что», именно, перемещается в информационном пространстве под названием «слово»?
• Как «это» нечто перемещается?
• Как «слово» перемещается в собственном информационном пространстве мозга?
• Что оно там, в собственном информационном пространстве мозга, из себя представляет для тех «мыслительных процессов», которые занимаются словами на постоянной основе, например, поиском нужных в данное мгновение речевого общения слов для их объединения в композицию «Смысл-Образ-Контекст» текста высказывания.
• Как слова ведут себя в указанной композиции, без которой управляемое воздействие высказывания на собеседника становится возможным, конечно, как и плохая, запутанная речь, но цели общения не будут достигнуты?

Как пояснили ученые из Университета Киото (Япония), алгоритм искусственного интеллекта под названием Stable Diffusion «интерпретирует не только активность в «визуальной» части, отвечающей за восприятие формы и цвета, но и процессы в соседней «семантической» зоне головного мозга, где зрительная кора встречается со слуховой и где закодированы значения слов». Используемые в данном сообщении слова, а именно:

• «семантическая зона головного мозга»;
• «слуховая зона, где закодированы значения слов», подтверждают сложность мыслительных процессов в собственном информационном пространстве мозга, которые обеспечивают непрерывное в процессе речевого общения сканирования и слов, а также, практическое их узнавание.

Восприятие в собственном информационном пространстве мозга звука «слова» в высказывании, изображения «слова» в письменном сообщении фактически является процессом сканирования мозгом того, что мы называем «словом», и преобразования «слова» в удобную мозгу форму для дальнейшего бесконечно повторяющего использования, именно такой формы этого «слова» в речевом общении, а точнее, использование в мыслительных процессах исключительно только «той» сущности, только «того» значения, которое сумел мозг приобрести в процессе сканирования того, что мы называем «словом» в грамматике языка.

Слово, после его физического восприятия, сканирования мозгом, превращения в семантическую копию, находится где-то постоянно в своем первичном окружении, которое и формирует его внутренне неизменное значение и наиболее распространенные варианты его применения (использования). Затем, по мере требований речевого общения, слово повторно и многократно сканируется мозгом и размещается рядом с другими словами или в гуще другие слов, близких или далеких, или очень далеких от первичного родного, узнаваемого, природного, значимого окружения.

В.В. Виноградов отмечает, что «предметно-логическое значение каждого слова окружено особой экспрессивной атмосферой, колеблющейся в зависимости от контекста. Выразительная сила присуща звукам слова и их различным сочетаниям, морфемам и их комбинациям, лексическим значениям. Слово находится в непрерывной связи со всей своей интеллектуальной и эмоциональной жизнью. Слово является одновременно и знаком мысли говорящего, и признаком всех прочих психических переживаний, входящих в задачу и намерения сообщения»^[3]. «Разные формы известного слова, продолжает В.В. Виноградов, не образуются вовсе одна от другой, а просто сосуществуют. Конечно, между ними устанавливается психическая связь, и они друг друга обуславливают и путем ассоциации друг друга вызывают»^[4].

Он отмечает, что «стилистическая сущность слова определяется его индивидуальным положением в семантической системе языка, в кругу её функциональных и жанровых разновидностей (письменный язык, устный язык, их типы, язык художественной литературы, можно добавить от автора – «предметно и образно лаконичный поэтический язык»)^[5].

Прикладное значение выводов В.В. Виноградова безгранично и, фактически, является системой защиты естественного национального языка. В процессе создания в собственном информационном пространстве мозга высказывания и письменного сообщения:

• если слова окружения близки к данном слову, то сразу возникает композиция «Смысл-Образ-Контекст» текста с участием этого слова;
• если слова окружения далеки, то композиция «Смысл-Образ-Контекст» текста тоже возникает, но, она не становится устойчивой, и в ней есть явное доминирование одного из компонентов композиции, соответственно, или «смысла», или «образа», или «контекста»;
• если слова окружения очень далеки от данного слова, то создать композицию «Смысл-Образ-Контекст» текста с участием этого слова невозможно, а это, в свою очередь, означает, что функциональная цель создания текста именно с участием данного слова не достигнута. И тогда, мозг разрушает этот, неудачно созданный им прототип высказывания или письменного сообщения, и включает снова мыслительные механизмы для поиска и сканирования других слов.

Сегодня можно уже уверенно сказать, что развитие речи, особенно на уровне её прикладного использования, движется в сторону самоорганизации внешней, по отношению к мозгу, и внутренней семантической информации в процессе её множественности сканирования, копирования, «узнавания». При создании текста высказывания или письменного сообщения сканирование семантических значений слов происходит по замкнутому кругу от «Идеи замысла» высказывания до «Реализационного замысла» высказывания. Размеры круговоротов поиска слов путем семантического сканирования бесконечны. Однако, замкнутый периметр, конкретных потребностей семантического сканирования может быть вполне конечен или даже весьма мал. Например, это касается:

• создания высказывания, когда сканирование мозгом слов по кругу от «Идеи замысла» до «Реализованного замысла» происходит за 3-7 секунд;
• создания композиции «Смысл-Образ-Контекст», когда сканирование мозгом слов по кругу «смысл-образ-контекст» происходит за 9-21 секунд;
• выбора ответа «да» или «нет» на вопрос в процессе тестирования на полиграфе, когда сканирование мозгом слов из текста заданного вопроса по кругу «да-нет-да-нет» в поисках наиболее комфортного ответа, происходит за короткое время, отпущенное оператором полиграфа.

В современных экстремальных условиях информационного оборота, в семантическом бешенном море, одновременного восприятия большого объема информации и мгновенного реагирования на нее, ведущие позиции влияния на авторов и пользователей, заняли два слова «внимание» и «узнавание». Сегодня, эти слова стали ключевыми для выживания мозга человека в продолжающейся информационной революции.

Слово «внимание» — непосредственно связано с материальными объектами, способными к физическому воздействию через контакт, даже без наличия причин, например, дождь, ветер и т.д.

Слово «узнавание» — непосредственно связано с информационными объектами, способными к информационному воздействию исключительно по результатам восприятия, оценки наличия угроз, выбор силы и формы реагирования, что не относится к «физическому воздействию».

В процессе экспертизы текста высказывания конкуренцию между словами «узнавание» и «внимание» за влияние на принятие решения можно представить следующей формулой:

Объем узнавания ключевых слов в тексте воспринимаемого высказывания равен объему внимания автора к функциональной активности композиции «Смысл-Образ-Контекст» этого высказывания.

В ходе реализации в собственном информационном пространстве мозга речевой деятельности конкуренция между информационным хаосом и семантическим порядком возникает не только между используемыми словами, но и на уровне управления мыслительными процессами, а именно — борьба за доминирование в каждом последующем этапе создания и обмена высказываниями между поведенческой личностью человека и семантической личность человека:

Объем узнавания семантической личностью ключевых слов в тексте создаваемого и воспринимаемого высказывания равен объему внимания поведенческой личности к функциональной активности композиции «Смысл-Образ-Контекст» создаваемого своего высказывания и воспринимаемого высказывания собеседника.

Интересе к слову «узнавание», а также влияние этого слова на интенсивность речевого общения, стремительно возрастают. Девид Ликкен, известный в мире специалист в области детекции лжи, придумал методику тестирования на предмет выявления лжи, которую назвал «Тестом на знания виновного».

В своей детективной истории Девид Ликкен поясняет: «Тот, кто убил этих двух женщин, знает в деталях то, что случилось здесь прошлой ночью. Он знает, что он делал в этом доме, где он оставил тела, как они выглядели, когда он оставил их здесь. Если бы он вошел в дом прямо сейчас, то не увидел бы ничего, чтобы могло бы удивить его – все соответствовало бы тем впечатлениям, которые остались у него в памяти, когда он покинул дом прошедшей ночью, и это должны быть достаточно яркие впечатления. К счастью, у нас есть метод, своего рода вариант детектора лжи, который позволяет определить, какие впечатления сохранились в памяти человека… Если человек будет узнавать истинные факты, наш прибор покажет это, и мы будем знать, что у нас в руках нужный человек» (подозреваемый)^[6].

В настоящее время влияние слова «узнавание» становится огромным. Теле-радио-интернет вещание, обновление «новостей» и их самоубийственная конкуренция, интенсивность пренебрежительного использования языка в мобильных средствах общения, безразличие к мнениям и ответам, которые еще даже не высказаны и т.д., приводит к тому, что практически любые слова размещаются речью в создаваемых ею текстах где угодно, в нарушение правил, норм и обычаев естественного языка. В следствии этого главной и первичной задачей мозга при восприятии деформированной, словно после ядерного взрыва, естественной речи, становится «узнавание» слова в самых немыслимых семантических местах его пребывания, в самых противоречивых вариантах его окружения, другими словами.

В современном темпе речевого общения и круговорота информации, время, отпущенное мозгу на восприятие сообщаемой информации и возможность реагирования на неё в пределах её собственного жизненного цикла, стремительно движется к нулю, после чего исчезает и потребность в самой такой информации и в реагировании на неё.

Постепенно, семантическая специализация таких слов, как «оценка», «достоверность», «точность», «понимание», «использование», «применение», «неясность», «ложь» и т.д., стремительно переходит к слову «узнавание» и поглощаются им.

 «Узнавание» становится в собственном информационном пространстве мозга человека важнейшем центром восприятия высказываний, сообщений, изображений и оказывает решающее, даже можно сказать, приоритетное психофизиологическое влияние на принятие мозгом оперативных решений в отношении реагирования, практически на информацию любой формы и любой степени семантической упорядоченности.

Каждый человек способен к реализации речевого общения, ведению переговоров, поскольку обладает собственным информационным пространством мозга, способностью к мышлению, приближению с помощью узнавания своего ощущения и восприятия к объективной реальности того, что высказывания и письменные сообщения отображают словами.

И, конечно же, самой интересной задачей для мозга в речевом общении является понимание того, как откровения собеседника маскируют его замыслы.

[1] Энциклопедический словарь (главный редактор Б.А. Введенский). Государственное научное издательство «Большая советская энциклопедия», М., 1953-1955 г.

[2] Русский язык (грамматическое учение о слове), издательство «Высшая школа», М., 1972 г., стр. 23

[3] Там же, стр. 21

[4] Там же, стр. 35

[5] Там же, стр. 22

[6] Д. Ликкен, Тело на лестнице (Поучительная детективная история).