Об актуальности тематики искусственного интеллекта достаточно красноречиво свидетельствуют следующие высказывания.

По мнению израильского историка Юваль Ной Харари, искусственный интеллект представляет собой первую технологию, способную автономно работать, создавать собственные истории и производить уникальный контент, что представляет большую опасность для господства человека на Земле^[1].

Аналогичного мнения придерживается и американский бизнесмен Илон Маск, который  вместе с рядом экспертов в области искусственного интеллекта подписал открытое письмо, в нем авторы призвали приостановить разработку искусственного интеллекта хотя бы на полгода для того, чтобы создать твердые правила регулирования разработки и деятельности современных ИИ-технологий, так как последние могут представлять серьезные риски для общества и человечества^[2].

Это лишь отдельные примеры из множества подобных высказываний относительно искусственного интеллекта как феномена современной действительности. И коль скоро существование такого феномена в общественной жизни с его потенциалом существенного влияния на весь социум практически никем не отрицается, справедливо говорить также и о необходимости подбора к этому явлению юридических измерений. В данной работе предложен взгляд на искусственный интеллект с позиции гражданского права.

Известно, что правовое регулирование, в том числе в гражданской сфере, характеризуется одновременно двумя направленностями:

— то, по поводу чего осуществляется регулирование, здесь в результате устанавливается правовой режим объекта, и

— тот (или те), кто способен осознанно воспринимать нормативные предписания и следовать установленным правилам, в результате чего устанавливаются права и обязанности субъектов правоотношений.

Применительно к искусственному интеллекту, исходя даже из названия этого явления, потенциально применим взгляд с обеих направленностей. Характеристика «искусственный» в толковых словарях русского языка в основном определяется как сделанный, созданный руками человека (в отличие от естественного); не природный, сделанный наподобие подлинного^[3]. То, что создается человеком и не является естественным, проявляется, очевидно, как объект человеческой деятельности, также и с позиции права — это объект.

Характеристика «интеллект» в толковых словарях русского языка определяется как мыслительная способность, умственное начало у человека^[4]. То есть качество интеллекта определяется исключительно к человеку, то есть к субъекту с позиции права.

Поэтому неудивительно, что в среде специалистов-правоведов можно наблюдать дискуссию о квалификации искусственного интеллекта в качестве объекта или в качестве субъекта (как это ни парадоксально) гражданского права.

В нашей стране законодательное регулирование искусственного интеллекта находится на стадии становления, и системное юридическое регламентирование исследуемых общественных отношений пока отсутствует. Так, в 2018 г. Президиум Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и приоритетным проектам утвердил паспорт национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации»^[5], в 2019 г. Президент РФ поручил Правительству РФ разработать национальную стратегию в области искусственного интеллекта^[6]. Такая Национальная стратегия развития искусственного интеллекта на период до 2030 года (далее — Национальная стратегия) была утверждена Указом Президента Российской Федерации от 10.10.2019 № 490, в ней закреплено легальное определение понятия «искусственный интеллект».

Согласно Национальной стратегии, искусственный интеллект — это комплекс технологических решений, позволяющий имитировать когнитивные функции человека (включая самообучение и поиск решений без заранее заданного алгоритма) и получать при выполнении конкретных задач результаты, сопоставимые, как минимум, с результатами интеллектуальной деятельности человека. Комплекс технологических решений включает в себя информационно-коммуникационную инфраструктуру, программное обеспечение (в том числе в котором используются методы машинного обучения), процессы и сервисы по обработке данных и поиску решений.

Нельзя сказать, что данная формулировка отображает строгий взгляд на искусственный интеллект как на объект, а не субъект, поскольку описываемое представление о нем не укладывается в полной мере в представление об известных объектах гражданских прав. Больше всего у искусственного интеллекта, в понимании Национальной стратегии, признаков некоего объекта интеллектуальной деятельности, и возможно, интеллектуальной собственности, что все-таки подчеркивает производный (зависимый) от интеллектуальной деятельности именно человека характер искусственного интеллекта и его природу как объекта действительности и права. Однако, свойство поиска решений без заранее заданного алгоритма, способность получения результатов, сопоставимых, как минимум, с результатами интеллектуальной деятельности человека (а может, и превосходящих такие человеческие результаты?), как бы прорисовывают в искусственном интеллекте некий образ суперчеловека. Тодла что может помешать настолько интеллектуальному явлению претендовать в гражданском праве на статус субъекта?

Как известно, дееспособность в качестве ключевого элемента правосубъектности заключается в способности понимать значение собственного поведения и руководить им, то есть в способности действовать осознанно и волево. Очевидно, приведенными выше характеристиками искусственного интеллекта указанные способности покрываются. Несколько уравновешивает ситуацию, пожалуй, выражение об «имитации» искусственным интеллектом когнитивных функций человека, что свидетельствует, вероятно, об отсутствии у искусственного интеллекта, в понимании Национальной стратегии, перспективы стать человеком. Тем не менее, это не снимает актуальности проблемы адекватного определения правовой природы искусственного интеллекта с учетом его фактической сути и перспектив развития вместе с развитием самой современной действительности.

Обратимся к доктрине. Так, например, В.А. Лаптев считает, что искусственный интеллект и связанное с ним законодательство будут развиваться в следующем направлении: первично роботизированный искусственный интеллект выступает как объект права, деятельность искусственного интеллекта предполагает ответственность его изготовителя (лица, управляющего его поведением); со временем приобретая правосубъектность, роботы становятся участниками правоотношений, самостоятельно подлежат юридической ответственности; в итоге безотносительно к материальному миру искусственный интеллект приобретет правосубъектность сугубо в цифровом пространстве^[7].

По мнению Соменкова С.А., искусственный интеллект все активнее входит в самые разные сферы, которые ранее считались доступными только для человека. Применительно к гражданско-правовым отношениям на сегодняшний день несомненно, что системы искусственного интеллекта — это объект таких отношений. Но объект достаточно специфичный. При этом законодательство не содержит каких-либо особенностей правового режима этих объектов и не ограничивает их оборот^[8].

Чеховская С.А. же отмечает, что у такого объекта как искусственный интеллект есть ряд особенностей, связанных с возможностью его автономного функционирования. Поэтому деятельность, связанная с использованием ИИ, нуждается в специальном правовом регулировании. В настоящее время идет научное осмысление и поиск адекватной правовой формы включения систем искусственного интеллекта в гражданский оборот. При этом вполне допускается, что по мере развития цифровых технологий формирование гражданского оборота на их основе может предполагать отказ от традиционного понимания гражданского правоотношения, поскольку его элементы — субъекты права, объекты права и содержание, права и обязанности участников получают специфическое закрепление в информационной системе^[9].

В дискуссии  специалистами также отмечается, что  законодатель не стал включать в современные нормативные акты понятие искусственного интеллекта как субъекта права, иначе возникли бы сразу две серьезные проблемы. Первая: как применять к искусственному интеллекту меры ответственности, если машина не обладает чувствами и эмоциями и не может в полной мере ощутить на себе тяжесть юридической ответственности? И вторая: как быть с создателями искусственного интеллекта, кем их считать в данном контексте? Ведь субъект не может быть одновременно объектом, иначе в праве воцарился бы полнейший хаос. Соответственно, в настоящее время невозможно урегулировать подобные правоотношения, но в перспективе создание концепции такой системы – дело первостепенное. Таким образом, пока что рассматривать искусственный интеллект в качестве полноценного субъекта права нельзя, но можно и нужно задуматься о частичном наделении его этим статусом^[10].

В качестве своего рода обобщающего мнения можно привести позицию Валиуллина Э.А.^[11], который, называя искусственный интеллект объектом, относит его к результатам творческой и интеллектуальной деятельности, то есть это определенный результат деятельности. В статье 128 ГК РФ термин «искусственный интеллект» специально не закреплен, что говорит о необходимости отнесения данного объекта в системе гражданского права к некому специфическому объекту. Что касается варианта предоставления искусственному интеллекту статуса «субъекта», то это будет зависеть от уровня развития искусственного интеллекта, ведь, если для его функционирования будет необходимо участие человека как субъекта, тогда стоит относить искусственный интеллект к объекту гражданского права. А если работа искусственного интеллекта как некоего устройства не требует никакого вмешательства человека, тогда возникнут основания для  отнесения его к субъектам гражданского оборота. Однако, скорее всего можно ожидать, что законодатель примет вызов современности, и на основе  компромисса между приведенными аргументами создаст место в правовой системе для искусственного интеллекта как специфичного явления за рамками традиционного представления о субъекте и объекта правоотношений.

От себя резюмируем, что имеющееся текущее представление о фактических характеристиках искусственного интеллекта не позволяет в достаточной мере обоснованно квалифицировать его в качестве субъекта гражданского права и не оставляет иного выбора, нежели как регулировать это явление представлениями об объектах гражданских прав. Между тем, потенциал развития феномена искусственного интеллекта уже в ближайшее время может создать поводы по-иному оценивать его правовую сущность.

[1] См., например, https://ria.ru/20230423/intellekt-1867207531.html

[2] См., например, https://ria.ru/20230418/mask-1865963604.html

^[3] См., например, электронный ресурс значения слов в толковых словарях русского языка http://xn—-8sbauh0beb7ai9bh.xn--p1ai/%D0%B8%D1%81%D0%BA%D1%83%D1%81%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D0%B9

^[4] Там же  http://xn—-8sbauh0beb7ai9bh.xn--p1ai/%D0%B8%D0%BD%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%82

^[5] Паспорт национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации». URL: http://government.ru/info/35568/

[6] В России создается национальная стратегия в области искусственного интеллекта. URL: https://habr.com/ru/post/442024/

[7] Лаптев В.А. Понятие искусственного интеллекта и юридическая ответственность за его работу // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2019. № 2. С. 99.

[8] Соменков С.А. Искусственный интеллект: от объекта к субъекту? // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). 2019. № 2. С. 13.

[9] Чеховская С.А. К вопросу о правовом статусе систем искусственного интеллекта (Книга Субъект права: стабильность и динамика правового статуса в условиях цифровизации: сборник научных трудов (коллектив авторов; под общ. ред. Д.А. Пашенцева, М.В. Залоило). – «Инфотропик Медиа», 2021  С. 79

[10] Искусственный интеллект как субъект гражданско – правовых отношений. Режим доступа: https://conf.siblu.ru/iskusstvennyy-intellekt-kak-subekt-grazhdansko-pravovyh-otnosheniy

^[11] Валиуллин, Э.А. Место искусственного интеллекта в гражданском праве / Э.А. Валиуллин // Гражданские правоотношения в цифровой среде: вопросы теории и практики: сб. науч. статей. – Санкт-Петербург,2022. – С. 138