Введение

В настоящее время геополитика ЕС по отношению к Северной Африке, которая несколько столетий находилась под контролем европейских государств, определяет и его внешнеэкономическую стратегию в данном регионе.

До 1889 г. колониальные владения европейских держав в Африке были относительно небольшими и, как правило, ограничивались прибрежными районами, при этом значительные части береговой линии и почти все внутренние районы оставались независимыми. К 1900 г. Африка была почти полностью разделена на отдельные территории, находившиеся под управлением европейских государств. Единственными исключениями стали: Либерия, находящаяся под особой защитой США; Марокко, ставшая колонией  Франции к 1911 г.; Ливия, захваченная Италией в 1912 г.; и Эфиопия. Вся остальная территория Африки была поделена между европейскими державами. Самые крупные по территории колониальные владения в Африке имели Франция, Англия, Бельгия, Португалия, были колонии также у Италии и Испании.

Европейские страны ставили перед собой задачу не только управлять захваченными территориями, но и внедрять свои ценности и культуру. Вследствие таких действий колониальное правление разрушило традиционные политические и социальные институты, которые развивались в Африке на протяжении веков. Европейцы также разделяли или объединяли многие этнические группы, которые со временем превратились в искусственные африканские нации, состоящие из различных групп, имеющих мало общего со своими согражданами. Кроме того, европейские державы нивелировали основные функции политического и социального контроля традиционных африканских вождей и правителей,  «однако им не удалось создать прочные замены этим властям». [1]

          Такая политика вполне укладывается в принципы так называемого  колониального пакта, который хотя не являлся формальным правовым документом в годы существования колониальных империй, тем не менее, неуклонно претворялся в жизнь. Он представлял собой свод правил, который регулировал отношения между метрополией и ее владениями и был, как указано в энциклопедии Ларусс, фактически навязан колониям. Данный пакт предусматривал ограничение доступа иностранных товаров на колониальный рынок; обязательство экспортировать колониальные товары (полностью или частично) в метрополию; запрет колониям производить промышленные товары, поскольку их экономический статус определялся добычей сырья и его первичной обработкой; поддержку метрополией производства  товаров с невысокой добавленной стоимостью; политическую, военную, культурную и экономическую «помощь», предоставляемую метрополией с целью сохранения своего влияния на колониальных территориях. [2] Эти положения в той или иной степени  сохраняют свою актуальность до настоящего времени. [3] В результате были  созданы механизмы так называемого неэквивалентного обмена, позволяющие метрополиям получать односторонние выгоды  в экономических отношениях. [4]

Конечно, существовали различия между европейскими государствами в их колониальной политике. Так, например, Франция, в отличие от Великобритании, предпочитала централизованные и ассимиляционные методы в попытках интегрировать колонии в свою империю.  Но постепенно европейские державы вынуждены были запустить процесс деколонизации. Во время Второй мировой войны Италия потеряла все свои владения и  Эфиопия была восстановлена как независимая страна, а другие колонии в конечном итоге перешли под юрисдикцию ООН, что стало первым шагом к их суверенизации на африканском континенте.

Методологическая основа исследования

В данной статье были использованы общенаучные методы исследования такие, как методы системного анализа, синтеза, метод сравнений и аналогий, а также методы формально-логические, перехода от общего к частному.

Влияние колониального наследия на экономическое развитие стран Африки

В англо-американской энциклопедии Britannica автор статьи о колониализме в Африке Р. Вебстер вынужден был признать, что колониальное наследие в Африке ощущается до настоящего времени. Оно характеризуется массовым ожесточением и культурным расколом, наличием мелких государств, неспособных обеспечить собственный суверенитет и платежеспособность, а также искусственно созданных крупных стран без общей этнической базы. Постколониальные регионы часто становились территориями  затяжных и жестоких конфликтов. Таким образом, по объективной оценке Вебстера, «конец колониализма не принес с собой распространения новых, четко разделенных национальных государств… и при этом он не ослабил соперничество между великими державами». [5]

По утверждению американского дипломата Г. Дж. Коэна, современные государства в Африке были созданы метрополиями, что неизбежно создавало конфликтный потенциал «из-за вопиющего неравенства в соотношении сил и неравномерного распределения национального богатства и возможностей развития». При этом задача подготовленной западными государствами африканской политической элиты заключалась не в том, чтобы создать эффективную систему государственного управления в своих странах, «а в защите интересов метрополии». [6]

         Алогичность сложившейся ситуации подчеркивается еще и тем, что  основные доходы от экспорта сырьевых ресурсов получают не местные, а западные компании. Казалось бы, данная ситуация  вполне укладывается в парадигму «ресурсного проклятия», которая используется для описания парадоксальной ситуации, когда страна отстает в экономическом плане, несмотря на то, что она обладает ценными природными ресурсами. Ресурсное проклятие также называют «ресурсной ловушкой» или «парадоксом изобилия».

В работах западных экономистов и политиков, например, П. Коллиера, М. Родда и других авторов, теория «ресурсного проклятия» используется для объяснения низких уровней индустриального и социально-экономического  развития в целом в странах со значительными  запасами природных ресурсов. Если богатство страны составляют в основном полезные ископаемые, то инвестиции в квалифицированную рабочую силу не являются необходимыми для получения доходов и, таким образом, данная модель  запрограммирована на бедность и коррупцию. Западные экономисты  считают, что, поскольку добыча ресурсов не требует значительного участия рабочей силы и может осуществляться даже без политического соглашения, то для местных коррумпированных чиновников, озабоченных только «погоней за рентой», существует мало ограничений в процессах добычи и экспорта полезных ископаемых. Как следствие, возникает так называемый «парадокс изобилия», когда африканские элиты получают непропорционально высокие доходы от деятельности западных МНК в добывающих отраслях.

Таким образом, согласно этой теории, чрезмерная зависимость от природных ресурсов приводит не только к более низким, чем ожидалось, темпам экономического развития, но и к тому, что иногда называют «дефицитом демократии». В самом крайнем случае эти явления порождают возникновение так называемых «несостоявшихся государств», где многие функции управления и гражданского общества выполняет коррумпированное чиновничество, получающее «административную ренту». Вследствие этого другие секторы национальной экономики «перестают функционировать должным образом». [7]

Валютная система на основе франка КФА

В наиболее явном виде вышеописанная система создана Францией, поскольку  среди основных условий, выдвинутых Ш. де Голлем африканским странам при получении ими независимости, было принятие валютной системы, основанной на франке КФА (colonies françaises d’Afrique  –  аббревиатура французских колоний в Африке). Он был официально создан в 1945 г., и до настоящего времени его выпуск контролируется Францией.

Эта  валютная  система предусматривала функционирование двух региональных денежных единиц отдельно для стран Центральной и Западной Африки (франк КФА – BEAС — Banque des Etats de l’Afrique Centrale и франк КФА BCEAO — Banque Centrale des Etats de l’Afrique de l’Ouest). Формально они  находятся в ведении региональных центральных банков. Так, Банк государств Центральной Африки, расположенный в Дакаре, выпускает франк КФА для восьми стран (Сенегал, Мали, Гвинея-Бисау, Кот-д’Ивуар, Буркина-Фасо, Нигер, Того, Бенин), а Банк государств Западной Африки в Яунде — для шести (Габон, Чад, Экваториальная Гвинея, Центральноафриканская Республика, Конго, Камерун). Но их эмиссия до настоящего времени  контролируется бывшей метрополией, а конкретно – казначейством Франции, поскольку с 1961 г. Франция аккумулирует национальные валютные резервы всех бывших африканских колоний (14 стран). Так, с 2005 г. два африканских центральных банка обязались вносить 50% своих валютных резервов на специальные счета, контролируемые французским казначейством. Сразу после обретения независимости этот показатель составлял 100 %, а с 1973 по 2005 г. – 65 %.

При осуществлении экспорта сырья странами так называемой Франсафрики, половина полученной на мировом рынке прибыли (в долларах США) также зачисляется на указанные специальные счета. Таким образом, французское казначейство выступает в качестве своеобразного «Банка банков», получая за выполнение данной функции значительные доходы в свободно конвертируемой  валюте. При этом Париж  разрешает африканским странам получать ежегодно денежные средства не более 15% от общей суммы валютных резервов. Если необходимо большее количество денег, то они выдаются уже  по ставке от 2 % до 6 %. При этом  предел заимствований установлен на уровне 20% от доходов этих стран в предыдущем году.

Такое положение действует и в отношении «гуманитарной помощи или пожертвований», которые кто-либо отправляет в эти страны –  любая  сумма проходит через французское казначейство, половина из которой остается в его распоряжении. Только избранная группа высокопоставленных чиновников казначейства Франции знает точные объемы денег, указанные на  операционных счетах, куда инвестируются эти средства, и  есть ли прибыль от этих инвестиций. Как следствие, африканские страны не имеют  достаточных средств для экономического развития и борьбы с хронической бедностью.  По экспертным данным, в настоящее время Франция управляет почти 500 млрд евро, находящимися в ее казначействе. [8]

Таким образом, африканские центральные банки лишены возможности выдавать кредиты, чтобы стимулировать экономическое развитие, и, соответственно,  экспортно-сырьевая ориентация их национальных экономик сохраняется на протяжении длительного времени. Французский исследователь и журналист К. Б. Малапарт полагает, что хотя «зона франка называется валютным союзом, по факту это проявление политики неоколониализма». Он указывает, что государствам Африки сложно развиваться, пока Франция контролирует их доход, экономическую и бюджетную политику. Малапарт отмечает, что даже французская гуманитарная помощь Африке в виде кредитов из средств самих же африканских государств поставляется при условии, что эти деньги будут потрачены на французские товары и контракты с французскими компаниями. По его мнению, Франция «сменила статус с жестокого надзирателя на отсутствующего арендодателя, и ей удалось обуздать бывшие колонии до такой степени, чтобы свести на нет их независимость». [9]

В конечном счете, Париж, благодаря созданной им на базе франка КФА валютной системе, полностью контролирует денежное обращение, финансовое регулирование, банковскую деятельность, распределение кредитов, а также бюджетную и экономическую политику стран Франсафрики. Франк КФА является последней колониальной валютой все еще действующей до сегодняшнего дня. В то время как Франция в настоящее время подчеркивает преимущества этой валюты для Африки, многие африканские экономисты, такие, как Демба Мусса Дембеле, обвиняют ее в замедлении развития африканских стран: «Франк КФА является препятствием для экономического развития, потому что он не приносит пользы малым и средним предприятиям». [10]

Поэтому Ж. Ширак после своего ухода с поста президента республики заявил в 2008 г., «что большая часть денег, которые находятся в нашем кошельке, поступает от эксплуатации Африки на протяжении веков». [11]

Усиление неоколониальной зависимости африканских государств от стран ЕС

После заключения валютного союза в рамках ЕС франк КФА был привязан к евро, а Франция гарантировала его конвертируемость в европейскую валюту по фиксированному курсу.  При этом следует заметить, что требование Парижа использовать его при взаимных расчетах является лишь одним из элементов сложной системы зависимых отношений, которая жестко привязывает бывшие африканские владения к Франции. Способствует укреплению этой зависимости также и  то, что правящие элиты государств Африки тесно связаны с Парижем неформальными «теневыми» отношениями. Так, в 2011 г. во Франции появилась публикация  известного специалиста по Африке Р. Буржи, в которой утверждалось, что «главы африканских государств засыпают горами денег» многих видных французских политических деятелей. [12]

Такая ситуация вполне укладывается в основные  постулаты внешней политики Парижа. Так, Ф. Миттеран в 1957 г. заявил, что «без Африки у Франции не будет истории в XXI веке». Эту мысль в 2008 г. еще больше усилил бывший президент Ж. Ширак, который выразил мнение, что «без Африки Франция скатилась бы до уровня третьесортной державы». [13] Следует заметить, что созданная ею система взаимоотношений с африканскими странами формально осуждается ЕС, но реальных шагов для ее трансформации  он не предпринимает.

Кроме того, представители африканской элиты и интеллигенции обучаются во французских вузах, что также способствует укреплению неоколониальной зависимости.

Что касается формирования политических элит в африканских странах, то этот процесс действительно жестко контролируется европейскими государствами. В случае их неповиновения, прямое или косвенное вмешательство ЕС и США способствовало тому, что  за последние 50 лет в 26 странах Африки произошло в общей сложности 67 государственных переворотов. При этом из них 14 стран являются бывшими французскими колониями. Это  означает, что 54 % государственных переворотов в Африке были инициированы в бывших французских колониях. [8] Более того, по утверждению «WikiLeaks», вторжение в Ливию в 2011 г. было в значительной степени спровоцировано Францией, которая опасалась стремления М. Каддафи использовать «свои огромные золотые резервы для создания панафриканской валюты» и, таким образом, нивелировать «господство Франции в регионе». [14]

Краткая характеристика торгово-инвестиционного сотрудничества ЕС со странами Африки

По состоянию на 2022 год Евросоюз являлся крупнейшим партнером Африки как по экспорту (36 %), так и по импорту (33 %), уступая другим торговым партнерам Африки, включая Китай (9% экспорта, 13% импорта), Индию (9 % экспорта, 5 % импорта) и Соединенные Штаты (7 % экспорта,    5 % импорта). Общий экспорт стран Африки в страны ЕС в 2022 г. составил

181,3 млрд евро, что на 48,2 % больше, чем в 2011 г., и что является максимальным показателем за период с 2011 по 2022 гг. При этом экспорт стран Африки в страны ЕС ниже, чем импорт, т.е. сальдо торгового баланса является отрицательным. [15]

Помимо торговли, ЕС является крупнейшим инвестором в Африке. Накопленные ПИИ ЕС до Brexit составили 261 млрд евро, что составляет около 40 % прямых иностранных инвестиций в Африку. [16]

При этом крупнейшими держателями акций ПИИ в Африке в 2022 г. являлись Великобритания, Франция и Нидерланды. Всего в 2022 г. объём исходящих из ЕС ПИИ в Африку составил 6,8 млрд. евро, что значительно ниже, чем в предыдущем, рекордном 2021 г. (38,5 млрд евро). В среднем в 2013-2022 гг. объём исходящих из ЕС ПИИ в Африку составлял 7 млрд. евро. Рекордно низкий уровень ПИИ наблюдался в 2016 г. (-10,7 млрд евро). [17]

Следовательно, по мнению африканских исследователей, современное состояние  Африки можно считать  «проявлением господства иностранного капитала». Экономический рост в некоторых из африканских стран обусловлен, как правило,  энергетическими и  горнодобывающими секторами экономики, основные активы в которых принадлежат американским и европейским МНК. Этот рост также связан с экспортом и других видов сырья (часто одного и того же с колониальных времен), где активно действуют западные корпорации. Их привлекает высокая отдача от инвестиций, что гарантирует получение сверхприбылей и возможность легализации денежных средств,  полученных за счет разграбления ресурсов, уклонения от уплаты налогов и т.д. Так, еще в 2004 г. ЮНКТАД вынуждена была констатировать, что «беглый взгляд на долг Африки показывает, что континент получил около 540 млрд долл. в виде займов и выплатил около 550 млрд основной суммы и процентов в период с 1970 по 2002 г. Тем не менее, непогашенный долг по-прежнему составлял 295 млрд  долл.».

Эта ситуация, по мнению Ж. Нанги, является прямым следствием внешней реорганизации африканских экономик, когда начиная с 1980-х годов, в результате неолиберальной экономической и структурной перестройки, многие программы, включая «реформу» инвестиционного и трудового кодексов, МВФ и Всемирный банк навязали государствам традиционного периферийного капитализма в рамках Вашингтонского консенсуса. Таким образом, они вынуждены выполнять требования бывших метрополий, результатом которых стало новое «цивилизующее отчуждение» африканских стран на  неолиберальном этапе современной глобализации.

Поскольку неоколониальное господство, как указывает Нанга,  наиболее эффективно, когда прикрывается «националистическим лаком», то влияние американского и европейского финансового капитала в Африке  обеспечивается Африканским банком развития (АфБР). Он является главным региональным финансовым учреждением, курирующим Новое экономическое партнерство для Африки (НЕПАД), которое призвано обеспечить и организовать экономическое развитие континента. В этом финансовом учреждении, представленном как панафриканское, участвуют 78 стран, включая 25 неафриканских, среди которых пять членов G7 (Германия, Канада, США, Франция, Япония) владеют 25 % капитала. Эта высокая степень участия дает возможность подчинять разрабатываемые программы интересам бывших метрополий.

Основные подходы к проведению внешнеэкономической политики ЕС на африканском континенте

Что касается внешнеэкономической политики ЕС на африканском континенте, то она опирается на так называемые преференциальные соглашения между африканским странами, с одной стороны, и Евросоюзом — с другой.  Они «позволили Европе приобретать продукцию по ценам, которые она сама определяла, и поддерживать африканские национальные экономики за счет экспорта необработанных продуктов, отмеченных специализацией или колониальной монокультурой». Для усиления данной зависимости в 2002 г. ЕС принял решение о создании зон свободной торговли, называемых Соглашениями об экономическом партнерстве (EPA). Таким образом, африканские страны запустили процессы либерализации для товаров из ЕС на 75-80 % своих рынков и на период от 20 до 25 лет  в зависимости от субрегионов, но без какой-либо системы «финансовой компенсации». Это соответствует духу «Брюссельского консенсуса», который ЕС предложил Африке на саммите в апреле 2014 г., одна из рекомендаций которого  заключалась в том, чтобы «сопровождать частный сектор в завоевании рынков в Африке». [18]

Официального определения Брюссельского консенсуса не существует, но он следует  в русле аналогичного Вашингтонского, и его суть  основана на предположении, что на национальном уровне можно решить меньше проблем, чем на международном, учитывая наличие ГЦДС и трансграничные вызовы, такие, как загрязнение окружающей среды, изменение климата, нехватка ресурсов и миграция. Конкретно  это выражается в таком постулате, что лучшим ответом на финансовый и экономический кризис является стратегия «больше Европы». Априори также утверждается, что свободная торговля всегда эффективнее протекционизма; свободное перемещение рабочей силы и услуг в рамках единого рынка ЕС имеет приоритет над защитой прав работников в их собственной стране; Европе нужно больше иммигрантов, чтобы стимулировать экономический рост и оплачивать пенсии и социальные пособия в будущем; упор в налогообложении необходимо делать на  потребление и выбросы углекислого газа, чем на рабочую силу и высокие доходы; свободная конкуренция имеет приоритет над интересами европейских промышленных компаний; для борьбы с безработицей необходимо снижать социальные гарантии наемным работникам, а иногда и зарплату; расширение  европейской интеграции «всегда лучше и легитимнее, чем межправительственное сотрудничество»; национальный суверенитет – это устаревшая идея, как в Европе, так и во всем мире; рынок должен преобладать во всем, включая общественные услуги  – за исключением сельского хозяйства. [19]

Заключение

Таким образом, на основе вышеизложенного можно сделать вывод о том, что реализация внешнеэкономической политики ЕС не оставляет шансов африканским государствам обеспечить самостоятельное развитие – они обречены оставаться на периферии мирового хозяйства.  Следует заметить, что такого рода политика негативно отражается и на самом ЕС, особенно Франции. Коррупция в высших эшелонах государственной власти этой страны, как уже отмечалось выше, стала в ней обыденным явлением. Некоторые исследователи считают, что эта система пронизывает всю властную вертикаль государства. Результатом этого является рост социально-экономической и политической нестабильности в стране, который негативно отражается на имидже Пятой Республики.

В настоящее время взаимоотношения ЕС со своими бывшими африканскими колониями носят довольно противоречивый и сложный характер. С одной стороны, он постепенно теряет свое влияние в Африке, но, с другой стороны, он прикладывает максимум усилий для сохранения прежней неоколониальной модели взаимоотношений, идя при этом на существенные уступки местным элитам. Прогнозировать дальнейшее развитие ситуации в данном случае  крайне трудно, так как на нее, помимо вышеперечисленных причин, существенно влияют глобальные процессы, связанные с системным кризисом однополярной модели мироустройства.